Колония-больница №48

Вчера с утра поехали в колонию-больницу №48. Николай Николаевич был уже там по своим личным делам и по депутатским. Подобрал я его в Емве и потом в колонию. Подъехали в колонию. Мороз. Солнце. Дорога похоже была размыта и раздолбана, но мороз в Коми - очень хороший дорожник.

Вошли на КПК, нас удивительно быстро пропустили. А дальше начались чудеса. С нами ходил один офицер и больше никого. Куда хотим туда и ведет. А зачем других отвлекать. Сначала зашли в ВИЧ-барак. Барак старый, людей много. В одной комнате окна занавешены одеялами от холода. Заключенные лежат в кроватях. Тусклый свет. Жуть.
- Света хватает?
- Привыкли уже
- Так ведь глаза испортятся?
- А что делать

Опросил заключенных. Много инорегионалов из Питера и Москвы. Там у себя они и анализы сдавали на ВИЧ и терапию получали, здесь ничего этого нет. Вот только началось недавно. Резко отличается 25 колония под Сыктывкаром, где мы всех задолбали и потому там стали брать кровь, а так большая часть заключенных с ВИЧ находятся не под лечением, а на грани смерти.

После вичевого барака вошли в туберкулезный. Пустой барак, огромное число секций. Везде пусто, на здание расчитаное на 100 человек - приходится 4 человека. И скоро вообще никого не будет. Заходим в палату, где Николай Николаевич сообщает, что именно в этой палате в день последнего посещения они нашли умирающего заключенного.
- Вот здесь он лежал в грязных простынях. А сейчас здесь лучше и обои вроде подклеили, а то все очень страшно было.

Здороваемся с единственным "турбовичем" в бараке. Это заключенный, который более и туберкулезом и спидом. Он зеленый, ужасно худой. Чувствует себя плохо. Его переводят на днях в Екатеринбург, он очень надеется на это.
- За последнее время здесь еще одни заключенный умер "турбович", его успели провести через суд для освобождения по состоянию здоровья. Суд сказал освободить. Ждали вступление приговора в силу и через 4 дня после суда заключенный умер, так и не выйдя на волю, а другой, которого так же отпустили все же вышел на волю, дотянул. В колонию за ним приезжали из Питербурга. Уехал умирать на волю.

Как только мы вошли в палату и начали разговор вбежала медсестра протянула нам шапочки и респераторы. Надеваем. Говорить тяжелее. Долго беседуем. Наконец выходим. Респиратор и колпак оставляем в палате.

Идем в хирургию. Там первым делом натыкаемся на зав отделения. Он нас ругает, что мы не с его кабинета начали, что не разделись, что не одели халаты. Извиняемся, надеваем халаты. Идем по палатам. Там тепло и солнечно. Все выглядит довольно достойно. Несколько заключенных хотят с нами говорить. Беседуем. Один заключенный говорит про обнаруженный у него туберкулез и про ошибки врачей. Другой заключенный про свои заболевания психические и что это не учитывают в колонии. Третий заключенный говорит, что скоро выйдет и пойдет к нам, что бы мы помогли ему составить жалобу. Четвертый заключенный рассказывает, что у заключенный отбирают маленькие ножнички и что-то делать с ногтями не возможно.

Выходим на мороз. С запада ползут тучи. Небо рассечено на две части: голубое и серое от облаков. Проходим через КПП, заходим к начальнику. Молодой парень. Мы просим журнал для замечаний ОНК. Он не знает ничего про этот журнал. Обещает сделать. Говорим устно замечания, про холод в бараках. Начальник показывает нам макет новой больницы.
- Реймер должен был приехать, готовили к его приезду.

Прощаемся.