Созерцая своего немощного тестя и все что происходит вокруг него, беседуя с людьми, которые занимаются им я вдруг всем нутром почувствовал, что у нас в стране, как видимо и во многих других странах есть очень опасная тенденция создания культуры на понижение социального капитала.

Фото взял здесь.
Сейчас поясню. Дело в том, что меня удивили те технологии работы с немощными людьми, которые цветут в нашей медицине и в наших социальных службах. При этом само общество поддерживает эти технологии. Эти технологии, будь то немощный человек старый или молодой или вообще ребенок, примерно одинаковые. По этим технологиям делается все, что бы немощный объект не мешал деятельности активных людей связанных с немощным. Т.е. если есть немощный старик, то его через лекарства и систему пеленания, фиксирования, ограничения вводить в состояние снижения активности. Тоже и с немощными детьми. Лучший способ работы опекунов и родственников - давать им снижающие активность лекарства и включать целую серию ограничивающих активность механизмов.
Вы не задумывались, почему у нас в стране инклюзивное образование находится не просто в упадке, а вообще встречает активное сопротивление и не понимание как со стороны государства, так и со стороны общества. Как же так, ребенок-инвалид, находясь в классе вместе со здоровыми, будем мешать здоровым активно развиваться. Вся система работы с детьми инвалидами у нас ориентирована на изоляцию ребенка от общества. Учителя должны ходить к таким детям домой, но дети не должны выходить из дома и идет в школу. Я сам, в начале своей учительской карьеры, посещал ребенка с эпилепсией. По словам отца, мама бросила семью, ребенок впадал в припадочное состояние по нескольку раз на дню. Отец верил в своего сына и очень хотел что бы тот социально закрепился. Отец ребенка мне рассказывал, что эпилепсией страдали и Цезарь и Петр Первый. Но общество не собиралось помогать такому ребенку.
Социальное ограничение, социальное подавление таких детей, таких стариков, таких людей - это социальный заказ нашего общества и государство его выполняет с жестокой последовательностью. Инвалид должен постепенно угаснуть, ни какого развития. Я сам слышал фразы от работников инвалидных детских домов о том, что зачем обучать таких детей, это бессмысленно, зачем на это тратить ресурсы, они все равно умрут.
В нашем обществе очень сильна тенденция перекладывания ответственности за инвалидов на государство, тенденция на освобождения активных граждан от деятельности по социализации близких инвалидов. Стариков и детей можно скинут в специальные учреждения, которые создадут условия не для их развития, а для их быстрого угасания.
Помню, что очень долго у нас ни как не развивался инвалидский спорт. Сопротивление пара-олимпийским видам спорта было таким активным, пока не появился очень сильный заказ на это за рубежом. На первые пара-олимпийские игры наша страна с трудом собирала команды. По некоторым видам спорта на пара-олимпиады мы до сих пор не можем собрать команды.
И дело тут даже не в инвалидах, или немощных стариках, а дело в том, что у нас не развита и очень плохо развивается культура поднимающая социальный капитал немощных людей, немощных как в физическом, так и в психическом плане. Мы легко освоили культуру ускорения социального подавления и быстрого угасания немощных. Мы считаем, что они мешают нам быстро развиваться и идти вперед, что тратить ресурсы общества на таких людей не разумно. Отсутствие социальной инфраструктуры ориентированных на людей с ограниченными возможностями - это яркий показатель ориентации общества на социальную изоляцию, на социальное подавление и так ограниченных природой людей.
Очень давно в детстве в моем любимом селе Дутово, Вуктыльского района Республики Коми, бабушка Дуня повела нас посетить девочку-инвалида. Родители бросили девочку-инвалида на попечение бабушки, а сами уехали куда-то в город. Помню покосившуюся избушку. Темную, но теплую комнату, большую кровать, на которой лежала девочка, моя сверстница, очень худая и бледная. Она не могла двигаться. Ноги у нее давно атрофировались. Девочка не общалась ни с кем, кроме бабушки. Иногда приходил сельский врач и наблюдал за медленным умиранием девочки. Бабушки поговорили между собой и мы ушли. Мне было жутко, мне было страшно. Хотелось побыстрее уйти из этого покосившегося дома. Я спросил у бабушки:
- А зачем она живет?
- Бог ее дал такой.
Эти слава моей бабушки Дуни, мне очень хочется додумать. Люди немощные - это дар, дар, который мы обязаны нести, обязаны принять и нести и от того, как мы это делаем зависит наша человеческая сущность, зависит наш прогресс, зависит наш смысл.
Пока мы не выдерживаем этого экзамена.