![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
seringvar164. Утверждение того что есть как сумасшествие. Запаздывающий мозг. Я уже в контексте, а мозгу еще нужна тысяча сигналов для восприятия контекста. Как будто мозг потерял опыт. Он как будто был вне нас когда мы опыт приобретали. Но это так. Он все время вне нас самих. Кто заставит мозг приблизится к контексту охватывающему нас здесь и сейчас, то совершает великий подвиг, но говорить он будет полный бред, это скорее будет сумасшествием. Мозг замерший над разверзшимся здесь и сейчас - безумен, но не по уму, а по не совпадению, не попаданию. И дело не в том, что мозг как бы подтормаживается, мозг обязан жить в иной реальности. Те кто готовятся к немедленным действиям, немедленным реакциям на действительность, делают упражнения по отключению мозга. Ну например доводят движения до автоматизма, как инстинкт. Что-то должно замешать мозг на момент немедленных действий.
165. Фрагменты опыта как отдельная игра? Каждый раз мы затеваем новую игру. Опыт не может быть цельным. Это потом все сложится в длинную сказку. Настолько длинную что бы могли это услышать и воспринять. А так в большой игре множество мелких игр, которые и создают цепь сплетений, потому что фрагменты опыта - это отдельная игра, со своим углубленным миром. Это своя остановка и свое замирание, возвращая которое мы как бы заново переживаем игру. И именно это заставляет нас играть. Опыты или фрагменты опыта, как отдельный опыт перекрестились. Наши игры заставили нас играть. Наш опыт заставил нас играть. Потому что мы как играя находимся в состоянии узнавания опыта-фрагмента. Там ведь не так много составляющих находящихся в основе. Как на картине. Не так много линий образуют графическое сплетение заставляющее наш мозг играть в игру под название картина.
166. Надо допустить наличие опыта игры изначально? Значит допустить наличие состоявшейся игры и состоявшегося переживания игры? "... было ли разумно в такой ситуации...". Игра состоялась и опыт сложился в переживаниях сплетений. И это была игра в одну большую игру. В каждом фрагментарность есть часть большой игры и сама игра. Но это отступление. Не буду уходить, хотя это и очень важно. Опыт в котором находимся мы до начала. Если мозг задерживается, то в каком опыте он находится в самом начале? Какая игра его принимает? Без нее же не возможно.
167. И еще, а опыт который перед, он из какой области опыта из опыта ошибки или из опыта удачного? Какое переживание в начале, какая игра состоялась вначале? Наш опыт мы можем делить на состоятельный и не состоятельный. Но состоявшуюся игру до вхождения нашего мозга в мир мы можем так же заявлять через состоятельный опыт или нет. Тяготею к несостоятельному. Мы скорее порождение ошибки.
168. Тут еще одна проблема. Игра которая определяла нас до была в одних правилах и мы заходим в новую игру и в новый опыт, в новые правила с правила из предыдущего. Старая игра случилась в новых правилах. А может быть это и есть нащупывание периферии?
169. Сумасшествие это как бы опрокидывание игры в которой мы играли. Мы пронизываем игры и под-игры и каждая из них опрокидывается и заставляет нас немного задерживаться. Фраза "я знаю" - это заявление сыгранной игры в непериферийном расположении. "Я уверен" - это ожидание игры которая состоялась раньше и ожидание не периферийности, а все же смещенности в центр. Как бы нет опрокидывания, нет сумасшествия, нет переживания-отторжения.
170. Границы игры могут возникать довольно внезапно и мы можем находится в нескольких играх одновременно, как обладать разными фрагментарным опытом. И это усиливает сумасшествие.
171. Так же важно учитывать степень ожидаемости игры и ожидаемость приближения к периферии.
172. Игра как замена? Предъявляемая реальность вместо реальности. Мне кажется иногда что нам не хватает мужества для настоящей игры с неосознанными правилами, с полным ощущением периферии, с осознанием опыта предыдущих игры, с удержанием всего, что может нас подтолкнуть под контролем. Мы подчиняемся и это основной культурный код. Нет полной игры, есть только замена, и замена самой главной игры, которая была до и является по сути игрой целиком.
173. Вся причина в том, что мы как родители приводим ребенка к центру и он оказывается в культуре игры в центр, а не в периферийной культуре, культуре ошибок. Переживания центра, опыт центра, ужас перед периферийностью, все это формирует новый опыт, новую пред-игру, а игру предтеча он забывает и вынужден возвращаться.
174. Возвращаться - это в лучшем случае. И этот путь к тому что он был до встречи с нами как с его основными учителями. Путь к себе самому. В худшем и, увы, в основном, он убивается культурой края, уничтожается культурой периферии. Этот извечный поход из центра к окраине, схождение. И тут даже если я подталкиваем силами к центру буду всю свою жизнь как бы соскальзывать. То чего мы боялись, то почему мы своего ребенка повели к центру, этот страх перед ошибкой и оказался по сути крестом всей его жизни.
175. Не желание ошибки, невозможность ошибки, это как сумасшествие, это зацикленность, это отказа от схода в периферию. Ошибка преследует нас. Сомнение как вечный страх перед ошибкой, перед угрозой периферии и края, с которого можно сорваться. Мы сомневаемся и боимся сомнения. Уверенность калечит нас. Мы не привыкли жить с сомнением и сомнение не становится опорой и основой. Основа должна оборачиваться сомнением. Не боятся возвращаться. Я возвращался и не раз. Научиться возвращаться. Прогулка по краю. Прогулка от центра к краю. От бездны к бездне. Что-то похоже на стеб, на легкое сотрясение от непрерывного фантазирования по поводу несокрушимого. Расшатывание.
176. Почему это важно? Центр - это немного про другое. Полная или полая реальность, полная или полая определенность. Игра становится самой сочной там, где неопределенность формирует центр. Самая яркая неопределенность рождает самый сильный опыт.
177. Даже аргументы сами по себе ошибка. Аргумент за или против, сами по себе уже ошибка. Давайте по другому скажу. Намерение неготовности, намерение как растерянность, в виде растерянности, опасения и не желания утверждать. Растерянность возбуждает, неопределенность вызывает желание, опасение вызывает азарт и все это утверждается игрой. А значит создать желание утверждать через желание, через возбуждение, через азарт, а значит выталкиваемся в сторону намерения, в сторону ошибок. Опять ошибок!
178. Уверенность как устойчивое намерение, как извечная ошибка, но не ошибка как нечто плохое, а как ошибка утверждающая долговременное утилитарное в пику утилитарному кратковременному. Т.е. игра как усилие по признанию ошибки в отставшем осознанном и реальном. Признанное за собой сумасшествие.
165. Фрагменты опыта как отдельная игра? Каждый раз мы затеваем новую игру. Опыт не может быть цельным. Это потом все сложится в длинную сказку. Настолько длинную что бы могли это услышать и воспринять. А так в большой игре множество мелких игр, которые и создают цепь сплетений, потому что фрагменты опыта - это отдельная игра, со своим углубленным миром. Это своя остановка и свое замирание, возвращая которое мы как бы заново переживаем игру. И именно это заставляет нас играть. Опыты или фрагменты опыта, как отдельный опыт перекрестились. Наши игры заставили нас играть. Наш опыт заставил нас играть. Потому что мы как играя находимся в состоянии узнавания опыта-фрагмента. Там ведь не так много составляющих находящихся в основе. Как на картине. Не так много линий образуют графическое сплетение заставляющее наш мозг играть в игру под название картина.
166. Надо допустить наличие опыта игры изначально? Значит допустить наличие состоявшейся игры и состоявшегося переживания игры? "... было ли разумно в такой ситуации...". Игра состоялась и опыт сложился в переживаниях сплетений. И это была игра в одну большую игру. В каждом фрагментарность есть часть большой игры и сама игра. Но это отступление. Не буду уходить, хотя это и очень важно. Опыт в котором находимся мы до начала. Если мозг задерживается, то в каком опыте он находится в самом начале? Какая игра его принимает? Без нее же не возможно.
167. И еще, а опыт который перед, он из какой области опыта из опыта ошибки или из опыта удачного? Какое переживание в начале, какая игра состоялась вначале? Наш опыт мы можем делить на состоятельный и не состоятельный. Но состоявшуюся игру до вхождения нашего мозга в мир мы можем так же заявлять через состоятельный опыт или нет. Тяготею к несостоятельному. Мы скорее порождение ошибки.
168. Тут еще одна проблема. Игра которая определяла нас до была в одних правилах и мы заходим в новую игру и в новый опыт, в новые правила с правила из предыдущего. Старая игра случилась в новых правилах. А может быть это и есть нащупывание периферии?
169. Сумасшествие это как бы опрокидывание игры в которой мы играли. Мы пронизываем игры и под-игры и каждая из них опрокидывается и заставляет нас немного задерживаться. Фраза "я знаю" - это заявление сыгранной игры в непериферийном расположении. "Я уверен" - это ожидание игры которая состоялась раньше и ожидание не периферийности, а все же смещенности в центр. Как бы нет опрокидывания, нет сумасшествия, нет переживания-отторжения.
170. Границы игры могут возникать довольно внезапно и мы можем находится в нескольких играх одновременно, как обладать разными фрагментарным опытом. И это усиливает сумасшествие.
171. Так же важно учитывать степень ожидаемости игры и ожидаемость приближения к периферии.
172. Игра как замена? Предъявляемая реальность вместо реальности. Мне кажется иногда что нам не хватает мужества для настоящей игры с неосознанными правилами, с полным ощущением периферии, с осознанием опыта предыдущих игры, с удержанием всего, что может нас подтолкнуть под контролем. Мы подчиняемся и это основной культурный код. Нет полной игры, есть только замена, и замена самой главной игры, которая была до и является по сути игрой целиком.
173. Вся причина в том, что мы как родители приводим ребенка к центру и он оказывается в культуре игры в центр, а не в периферийной культуре, культуре ошибок. Переживания центра, опыт центра, ужас перед периферийностью, все это формирует новый опыт, новую пред-игру, а игру предтеча он забывает и вынужден возвращаться.
174. Возвращаться - это в лучшем случае. И этот путь к тому что он был до встречи с нами как с его основными учителями. Путь к себе самому. В худшем и, увы, в основном, он убивается культурой края, уничтожается культурой периферии. Этот извечный поход из центра к окраине, схождение. И тут даже если я подталкиваем силами к центру буду всю свою жизнь как бы соскальзывать. То чего мы боялись, то почему мы своего ребенка повели к центру, этот страх перед ошибкой и оказался по сути крестом всей его жизни.
175. Не желание ошибки, невозможность ошибки, это как сумасшествие, это зацикленность, это отказа от схода в периферию. Ошибка преследует нас. Сомнение как вечный страх перед ошибкой, перед угрозой периферии и края, с которого можно сорваться. Мы сомневаемся и боимся сомнения. Уверенность калечит нас. Мы не привыкли жить с сомнением и сомнение не становится опорой и основой. Основа должна оборачиваться сомнением. Не боятся возвращаться. Я возвращался и не раз. Научиться возвращаться. Прогулка по краю. Прогулка от центра к краю. От бездны к бездне. Что-то похоже на стеб, на легкое сотрясение от непрерывного фантазирования по поводу несокрушимого. Расшатывание.
176. Почему это важно? Центр - это немного про другое. Полная или полая реальность, полная или полая определенность. Игра становится самой сочной там, где неопределенность формирует центр. Самая яркая неопределенность рождает самый сильный опыт.
177. Даже аргументы сами по себе ошибка. Аргумент за или против, сами по себе уже ошибка. Давайте по другому скажу. Намерение неготовности, намерение как растерянность, в виде растерянности, опасения и не желания утверждать. Растерянность возбуждает, неопределенность вызывает желание, опасение вызывает азарт и все это утверждается игрой. А значит создать желание утверждать через желание, через возбуждение, через азарт, а значит выталкиваемся в сторону намерения, в сторону ошибок. Опять ошибок!
178. Уверенность как устойчивое намерение, как извечная ошибка, но не ошибка как нечто плохое, а как ошибка утверждающая долговременное утилитарное в пику утилитарному кратковременному. Т.е. игра как усилие по признанию ошибки в отставшем осознанном и реальном. Признанное за собой сумасшествие.
