19 января 2013 года - пикет памяти погибщих антифашистов

Организаторы хотели помянуть погибших антифашистов возле вечного огня, там где поминают традиционно всех погибших в борьбе с фашизмом, но администрация города отказала в этом. Они предложили организаторам другую площадку, а именно возле часов, на перекрестке улиц Первомайская и Коммунистическая. 19 января - это суббота, традиционно по субботам на этом месте проходит рынок. Если я все правильно понял, то антифашистов с поминальной акцией хотят загнать на рынок? Ну что же - посмотрим!

А я, тем не менее, пойду на поминальную акцию. В 2012 году, в этот день я был в Воронеже и тоже с местными ребятами антифашистами пошел на поминальную акцию. Было холодно, я бы даже сказал - морозно, но ребят собрались где-то 20 человек. Постояли с плакатами, померзли и стали расходится. Мы с несколькими ребятами доехали быстро до офиса на автобусе и стали ждать. А потом в офис пришли трое ребят из пикета, которые ушли самые последние с акции. Они были избиты. На них напали неофашисты, забрызгали балончиками с газом и избили одного из пикетчиков. Так этих неофашистов и не нашли.

Наследники гитлеровцев, наследники нацизма вдруг пышным цветом расцвели в стране, которая заплатила в 20 веке с в борьбе с фашизмом самую большую цену. Я приду на пикет, потому что замечаю, что нацистом в современной России становится быть модно. Модно поносить последними словами инородцев живущих с нами в одной стране, модно призывать к насилию по отношению к религии, к национальной группе, к тому или иному идейному убеждению. Молодые люди с легкостью публично "зигуют", выкидывают в нацистском приветствии руку, посреди Сыктывкара, рисуют свастики на стенах, призывают к насилию, а богатые дядьки покупают им дорогих адвокатов, чтобы прикрыть их презрение к миллионам жертв погибших по вине фашистов во Великой Отечественной войне.

Именно поэтому я приду 19 января 2013 года на поминальный пикет в память тех, кто сегодня погиб, защищая нас от носителей современной фашистской человеконенавистнической идеи. 4 года назад 19 января 2009 года неофашисты в Москве публично, посреди улицы убили адвоката-антифашиста и журналиста-антифашиста, просто расстреляли из пистолета при большом скоплении народа.

А еще, я пойду на публичную акцию 19 января потому что в Республике Коми неофашизму покровительствуют люди на самом высоком политическом уровне - и это очень опасно!

Больничка

Вчера подвернулась хорошая оказия и мы с Николаем Николаевичем съездили в ИК-18, в так называемую "больничку", где лечат всех заключенных в Коми. У нас были жалобы от родственников заключенных. Выехали в 9 утра, в Ухту приехали только в 14 часов. Сначала, по моей дурости поехали в ИК-19, потом созвонились с администрацией ИК-18 и кое как добрались до них.

На улице мороз. Водитель привезший нас тут же уехал по своим делам, а на пороге видим стоит уже заместитель по безопасности. Заходим. Идем в штаб. Там просим вызвать нам двух заключенных. Пока ведут заключенных ведем беседы, в основном о болезнях. Беседы идут вокруг туберкулезных больных и о безопасности. Вспоминаем очаги туберкулеза в обычной жизни, вспоминаем умерших от туберкулеза работников колоний, благо Николай Николаевич хорошо в этом разбирается и многих из заболевших и умерших знал лично. Узнаем, что доплаты за работу с больными заключенными у работников ИК-18 мизерные, хотя именно здесь в ИК-18 поступают самые опасные туберкулезные больные, с открытой формой.

Приводят заключенного. Сначала не туберкулезника. У заключенного сломана челюсть. Долго беседуем по данному факту. Расследование внутри колонии показало, что заключенный сам упал на железную лестницу, заключенный не хочет все опровергать, но и не хочет соглашаться. Явно видно, что боится. Понимаю, что ситуация очень сложная, доказать будет сложно, сам заключенный не хочет ничего доказывать - ему еще сидеть и сидеть. Сложная ситуация. Если бы была норма, когда люди после получения подобных травм тут же переводились в другие колонии, то я думаю, что ситуация была бы полегче. Можно было бы вывести на чистую воду много недобросовестных работников. Ну в общем помочь ничем не смогли, но все же под контроль ситуацию взяли.

Опять небольшой перерыв. Опять беседуем с работниками. Ждем следующего заключенного. Опять разговоры с их стороны об условиях работы, с нашей стороны об условиях работы Общественной наблюдательной комиссии. Так как сейчас должны привести открытого туберкулезника, да еще и ВИЧ-инфицированного, то на стол кладут целую пачку марлевых повязок.

Приводят больного заключенного. Он в повязке. Я тоже одеваю повязку, извиняюсь, что придется беседовать в "наморднике". Беседуем по поводу его ВИЧ-заболевания. Выясняем, что ему уже больше полугода не проводят заборы крови на выяснения его ситуации с иммунитетом. Это важно для лечения. Составляем с ним доверенность в Европейский суд. Не понимаю, почему медики не выполняют своих функций по взятию крови на анализ. Это требование терапии во время этой болезни. Обязательное требование. У этих людей надо брать кровь раз в три месяца. А уже с последнего забора крови прошло почти 7 месяцев. Какая-то безответственность.

Быстро заканчиваем беседу. Заключенный уходит. Я смотрю на время и замечаю, что у нас до встречи с нашей оказией осталось еще 30 минут. Прошу показать нам общежитие, где содержаться туберкулезные больные. Выходим на улицу. Мороз где-то под 30 градусов. Идем к общежитию. Сопровождающий нас сразу предупреждает, что это самое опасное общежитие, у некоторых из больных открытая форма туберкулеза. Все надевают марлевые маски. Заходим. Прошу сразу показать палаты. Обходим палаты. Везде по 2-3-4 человека. В некоторых палатах мало света. Тут же замечаю двух женщин, медицинских работников в белых халатах, на них тоже марлевые повязки. Заключенные-больные жалуются на плохое качество хлеба. Разглядываю хлеб. Какой-то он неказистый. Нюхаю. Самое неприятное, что он не пахнет хлебом. Идем дальше. Обходим где-то 8 палат. К нам на прием просятся двое заключенных. Принимаем их в пустой палате. Заходят по очереди. Жалобы на то, что не берут кровь на анализ уже больше 6 месяцев, а терапия при этом не дает результата, становится все хуже и хуже. Другой заключенный жалуется, что ему на 4 месяца прервали терапию. С этим надо разбираться.

Выходим из общежития на морозных воздух. Сразу после этого идем через КПП в канцелярию, я еще должен сдать документы по поводу одного из заключенных. Идем по морозу во внешний штаб. Потом прощаемся с сопровождающим и вызываем такси до города. Такси долго нет. Идем на встречу таксисту, переходим через железнодорожный переезд. Ждем возле переезда. Мороз хватает сильно. Я вдруг обнаруживаю, что мну в руках марлевую повязку, в которой ходил по больнице. Ищу урну. Нет нигде. Решаюсь оставить скомканную повязку в сугробе. Если и были на повязке палочки Коха, то они уже давно от мороза сдохли.

Приходит такси. Едем в город и ждем водителя фойе одной из гостиниц. Машина приехала, хозяин машины вроде успел все свои дела сделать. На часах 17 часов. Впереди 5 часов неспешной езды до Сыктывкара.